Они построили для него новый корабльИз митрила и эльфийского стеклаСо сверкающим носом; не было на нем ни весла,Ни паруса на серебряной мачте:Сильмариль горел, как фонарь,И развевалось знамя,Поставленное самой Элберет,Которая пришла к нему,И дала ему крылья бессмертного,И дала ему бессмертную судьбу,Велела плыть ему бесконечноПо безбрежным морямБез света солнца и луны. Ну что ж, господа, — обратился Ли к присутствующим, — может, в картишки перекинемся? По маленькой, а? Неведомо откуда в руках у него появилась колода карт. Голос ее был слаб и предательски дрожал. — Зачем же тогда я сто раз выводил его из себя, принимая вашу сторону? да еще когда вы только фыркали на меня и презирали и… Если вы не перестанете меня изводить, я пойду в дом и скажу, что меня выжили из кухни. А в тени все скрыто для меня.
Он вздрогнул, и его высокая фигура снова выпрямилась; однако он не проронил ни слова. Мгновение они глядели друг на друга, затем одновременно повернулись и побежали. 10 Иногда… Ну-ка пожалуйста, сколько именно раз, товарищ? Можете ли вы припомнить четыре, пять или больше таких случаев? Или же ни одно человеческое сердце не вынесло бы свыше двух-трёх раз? Иногда (ничего не могу сказать в ответ на вопрос ваш), в то время, как Лолита расхлябанно готовила заданный урок, сося карандаш, развалясь поперёк кресла и положив ноги через его ручку, я сбрасывал с себя все цепи педагогической сдержанности, отметал все наши ссоры, забывал всё своё мужское самолюбие — и буквально на четвереньках подползал к твоему креслу, моя Лолита! Она тогда смотрела на меня взглядом, похожим на серый мохнатый вопросительный знак (говорящий с недоверием, с раздражением: «Как — уже опять?»); ибо ты ни разу не соизволила понять, что я способен, без каких-либо определённых намерений, нестерпимо хотеть уткнуться лицом в твою шотландскую юбочку, моя любимая! Боже мой — хрупкость твоих голых рук и ног, Боже мой, как тянуло меня сложить, обнять все четыре этих прозрачных, прелестных конечности, вроде как ноги сложенного жеребёнка, и взять твою голову в мои недостойные руки, и подтянуть кверху кожу висков с обеих сторон, и поцеловать твои окитайченные глаза, и — «Ах, отстань от меня, старый павиан!», говорила ты. Какое-то время все было тихо, никто больше никуда не пропадал, но слухи есть слухи. Никогда еще Рози не было так холодно, ни разу в жизни она не ощущала подобного странного биения сердца, безуспешно пытавшегося вытолкнуть хоть малую толику внутреннего тепла поближе к заледеневшей коже. Летом было жарко или дождливо, так что элегантным не походишь, а потом както сразу – раз и зима, и тоже не до элегантности и не до прогулок.
Мне объяснили, как найти частный дом, где меня могло ожидать спасение. Пустыня для меня была символом угнетения жизни, отрешения от нее.
Я видел на расстоянии, как у него накапливаются негативные эмоции, и, когда мы начали говорить, я у него спросил: — Что важнее, контракт или характер? Так вот, контракт сегодня есть, а завтра его нет. Отрицательный персонаж в игре, именуемой жизнью, внутри может быть добродушным, а положительный озлобленным. Тогда я понял, почему в индийской философии отказ от желаний был одним из главных условий для обретения высшего счастья. На этот властный ее призыв он повернулся к ней в предельном отчаянии. Не обращая на меня ни малейшего внимания, миссис Йолланд опять засунула руку в хлам и на этот раз вытащила оттуда цепочку. — Где… — начала было Рози и умолкла. – А остаётся немного… Он решил всё же ещё порасспросить Володю и постараться завтра, если, конечно, тот будет на похоронах, поговорить с неизвестным ему Борисом Львовичем с Юлиной работы.
Они обещали быть осторожными, по крайней мере до тех пор, пока не закончат работу. — Гады! Я вам посмеюсь! Я вам глаза повыцарапаю! Гады проклятые! Ведь у него больше ничего не было, только этот несчастный кусок сушеной рыбы, а он думал, что это альм, из рук его не выпускал, к сердцу прижимал, а вы… Куда вы его дели? Ощерившийся Пантелеймон обернулся снежным барсом, до странности похожим на Стельмарию, альма лорда Азриела, но Лире было не до него, она ничего не видела вокруг себя, одну только содеянную черную несправедливость. Да? – холодно сказала она, не замедляя шага.
http://christian-yael.blogspot.com
Комментариев нет:
Отправить комментарий